Связаться с нами
Федор Жерновой:
«Кризис дает бизнесу возможности для развития»
Федор Жерновой:
«Кризис дает бизнесу возможности для развития»
Директор «Фабрики информационных технологий»
Федор Жерновой о последних тенденциях в мировом и российском IT, о том, какое влияние на отрасль оказал «коронакризис», и о планах своей компании.
Как изменился IT-бизнес за последние три года? Какие новые тенденции наметились в мире?

Один из ключевых трендов, характерных для последних трех лет в мировом опыте, – это повсеместное проникновение искусственного интеллекта, постепенный переход к экономике данных. Если три года назад в основном применялись линейные алгоритмы, отрасль информационных технологий была достаточно алгоритмизирована, то сейчас появляется все больше нейросетевых интерфейсов, применяется логика, эмулирующая логику человека. Говоря об отдельно взятых областях, в сфере здравоохранения стал очевидным приход в нашу жизнь телемедицины. В транспорте – беспилотников. В области образования – широкого использования онлайн-возможностей, а также лайфтайм-образования. Новые сервисы позволяют людям в течение всей жизни учиться, доучиваться, совершенствовать свои знания, повышать квалификацию онлайн. В целом система потребления контента приобретает все новые форматы. Яркие тому примеры – Instagram, TikTok. Интернет-технологии становятся гиперперсонализированными и гиперлокализированными.

Зачастую процессы внедрения новых технологий у нас происходят быстрее, чем на Западе. Это происходит за счет того, что Россия – достаточно прогрессивная в технологическом плане страна, с высокой централизацией организационно-управленческих функций.
Развиваются ли российские высокие технологии в общемировом тренде? Если существует российская специфика, то в чем она выражается?

Национальных особенностей в сфере IT со временем становится все меньше. Мы видим, что мировые технологии проникают повсеместно. Снижается процент нишевого, локального IT-бизнеса: либо российские продукты выходят на мировой рынок, либо мировые продукты приходят к нам. Примером тут может быть партнерство Uber и «Яндекса».

Таким образом, особой специфики в России нет. Но я бы все же выделил один момент: зачастую процессы внедрения новых технологий у нас происходят быстрее. Это происходит за счет того, что Россия – достаточно прогрессивная в технологическом плане страна, с высокой централизацией организационно-управленческих функций. В США, например, законодательство может меняться от штата к штату, у нас же есть хорошая перспектива быстрого внедрения новых технологий на федеральном уровне. Еще один пример – онлайн-развитие банковской системы. Относительно мира в достаточно короткие сроки наши банки совершили прорыв, начав проводить все транзакции в онлайне.

Тем не менее России пока не удалось создать свою «кремниевую долину». Почему и нужна ли она нам, на твой взгляд?

История Кремниевой долины насчитывает сто лет. Хочу напомнить, что началась она со Стэнфорда, где с легкой руки одного из профессоров выстраивались мощные академические научные связи, проводилась работа по возвращению лучших выпускников, им помогали привлекать гранты, делать программы. Так сформировалась инновационная среда, на базе которой впоследствии появился знаменитый гараж Хьюлетта и Паккарда.

В России на государственном уровне осознанная работа над развитием IT идет всего лет двадцать. И даже за это время достигнуты очень неплохие результаты. У нас есть не только «Сколково», о котором все знают, но и технопарки, и кластеры в регионах, в том числе в Белгороде. Инновационные процессы в целом лучше развиваются в непосредственной близости к технологическим университетским центрам. Логично, что там, где больше энергичных ребят-технарей, возникает условное «место силы», которое надо правильно подпитывать. У нас иной менталитет – мы не мыслим на сто лет вперёд и очень требовательны к скорости получения результата, поэтому не всегда готовы к марафонской дистанции. В России наверняка можно создать условия для того, чтобы был научно-технический прорыв. Для этого должны появиться люди, которые начали бы создавать и вкладывать не только в себя, но и в среду. Будет ли это формат Кремниевой долины? Тут нужно учитывать национальные особенности менталитета и изобретательства.


Сегодня очень популярна тема «умного города». В чем необходимые факторы для его развития и какие проблемы он должен решить?

Вообще, должен сказать, что я не сторонник того, чтобы называть город«умным» или «не умным». Это как назвать человека умным или нет. Где эта грань? Тем не менее, «умный город» – это город, который, в моем понимании, оказывает персонализированный, интеллектуальный сервис своим гражданам. Город анализирует потребности и делает предложения, в нашем случае – цифровым способом. Например, он узнает, что гражданин болел, и рассылает всем другим системам информацию о больничном, – вам не нужно нести справку в школу или на работу. Город знает, когда нужно менять паспорт, знает, что у вас задолженность, и предупреждает о необходимости ее своевременного погашения. Он в курсе ваших образовательно-развлекательных предпочтений и рекомендует прохождение тех или иных курсов, дает предложения по проведению досуга. Если вы отметили в анкете, что интересуетесь каким-либо видом спорта или покупали билеты на какие-то мероприятия, он знает, что вас нужно держать в курсе и рекомендовать что-то в этом направлении.

Проактивно сегодня работают и соцсети, и другие формы развитого искусственного контекстного интеллекта, когда система формирует цифровой профиль пользователя и потом взаимодействует с цифровым двойником. Таким образом, «умный город» – это инфраструктура общения (каналы связи, сервера), сервисы (разработчики) и накопленные данные, на основании которых можно эти решения принимать.

Как в этом смысле обстоят дела в Белгороде?

У нас этим направлениям уделяют большое внимание. Вообще, преимущество Белгорода заключается в том, что у нас достаточно много производителей собственных решений для «умного города». Это компании, которые занимаются автоматизацией той или иной деятельности. В этом плане делается много пилотов, интеграций. Мы занимаемся автоматизацией образования, а наши коллеги – медицины. До конца года мы планируем убрать бумажные справки для школьников. Если ребенок заболел, то медицинское и образовательное учреждения самостоятельно обменяются информацией. Это отличный пример того, как сервисы могут заботиться о горожанах. «Перезапускается» улица Щорса, на которой начнет работать умное, адаптивное регулирование светофорами. Пробок станет меньше, и это будет более удобное пространство.


Пока к массовому онлайну человек не готов. Он становится пассивным потребителем всего, что ему предлагается, держать фокус осознанного развития ему сложно. Предыдущие поколения людей с этим не сталкивались, поэтому механика потребления просто не выработана. Это огромный вызов.
В связи с коронавирусом вот уже несколько месяцев компании работают в удаленном режиме. Какие выявились плюсы и минусы такого формата? Какие риски он в себе скрывает?

С одной стороны, все мы стали эффективнее, освоили новые технологии, приобрели новые навыки. С другой стороны, стали более замкнутыми, ведь по объективным причинам сейчас формируется меньше социальных связей. Обнаружились и проблемы, которые могут выйти на поверхность после завершения режима самоизоляции.

Очевидно, что после выхода из кризиса многие люди пересядут на личный транспорт. При этом, как известно, единственный способ разгрузить центр крупного города от пробок – это максимальный переход на общественный транспорт и велосипеды. Получается, что произойдет полный откат. Мы проанализировали транспортные модели разных городов, и наш анализ говорит о том, что это будет очень большой вызов, такую нагрузку не выдержит ни один мегаполис в мире.

Еще одна проблема выявилась в сегменте образования. Казалось бы, пользователям стало предлагаться огромное количество курсов, и это плюс. Однако минус цифровизации – это бесчисленное количество информации и, как следствие, расфокус. Мы умеем учиться на одном курсе, но не умеем выбрать из пятидесяти. Никто не учил наше поколение работать с методикой выбора, с количеством информации, которой в десятки раз больше того, что мы можем усвоить. Тут снова надежда на искусственный интеллект, на дополнительные возможности, которые нам позволяют принимать эти решения.

Как выяснилось, пока к массовому онлайну человек не готов. Он становится пассивным потребителем всего, что ему предлагается, держать фокус осознанного развития ему сложно. Предыдущие поколения людей с этим не сталкивались, поэтому механика потребления просто не выработана. Это огромный вызов.

Что изменилось с точки зрения бизнес-процессов?

Улучшилась коммуникация между сотрудниками и партнерами, стало больше письменных договоренностей, формулировки точнее. Появилось понимание того, что, если ты сразу о чем-то не договорился и не закрепил это, твоя задача может быть не выполнена или выполнена не так, как ты задумал. То есть стало больше структурированности и четкости. В этих условиях люди с высокой трудовой этикой и дисциплиной делают больше, а те, кто не обладает этими навыками и не смог приноровиться к новым реалиям, – меньше. Происходит естественный отбор, и это хорошо. Вообще, я считаю, что любая кризисная история позволяет свежим взглядом посмотреть на ситуацию.

Благодаря последним событиям у людей и бизнеса формируется понимание того, что с помощью IT-индустрии можно решать многие проблемы. Спрос на цифровизацию должен вырасти.
Как в связи с «коронакризисом» изменится IT-отрасль в целом?

IT-отрасль неоднородна. Все, что связано с онлайном, играми, получило бешеный рост. Многие из тех, кто работает в офлайне, автоматизировались – например, рестораны. Так что в целом у IT из-за «коронакризиса» работы прибавилось, хотя в итоге, в результате общего падения спроса и снижения числа заказов, трудности могутвозникнуть у всех. Таков закон: если денег в экономике становится меньше, страдают все. Другой вопрос в том, что благодаря последним событиям у людей и бизнеса формируется понимание того, что с помощью IT-индустрии можно решать многие проблемы. Спрос на цифровизацию должен вырасти. То есть перспективы хорошие, но, если денег в экономике не будет, новыми возможностями будет сложно воспользоваться.

Если говорить о конкурентной среде – не появились ли свежие идеи, как можно обогнать конкурентов в новых реалиях?

Тут правила всегда одни: надо быть быстрее и работать качественнее. Если ты можешь расти и чего-то достигать в кризис, а не просто затянуть пояса и выживать, то, безусловно, на выходе и кризиса у тебя будет преимущество. Нужно правильно оценить параметры будущего рынка: кто что будет покупать, кто твой новый клиент. Многие мои друзья и знакомые перепрофилировались по продуктам. Многие из туристической сферы закрыли это направление и открыли новые. То есть возможности есть, и немалые, но ключевая вещь – это навык выживания в кризис. В принципе, у наших предпринимателей он достаточно развит.

Как насчет привлечения новых людей? Сейчас много говорят о сокращениях, но не хорош ли этот период и для обратного процесса?

К нам в этот период пришло чуть больше 50 новых сотрудников. И в отрасль, бесспорно, придет много новых специалистов. Что касается сильных, то понятно, что с ними никто не расстается в первую очередь. Какие бы ни были сокращения, не думаю, что освободится большое количество высококвалифицированных кадров. И здесь – если есть возможность привлечь в команду какого-то сильного человека в период кризиса, – это суперрезультат.

А как вообще в IT происходит поиск сотрудников? Есть специфика? Идет ли он на уровне вузов среди талантливых студентов, например?

Конечно, талант можно заметить на уровне вуза, но потом его нужно долго учить. Это неизбежная часть. Уже работающих на рынке людей можно привлечь возможностями, масштабностью задач, перспективой самореализации.Важно, чтобы кандидату новая работа и команда были интересны. Если есть классный челлендж и можно что-то сделать увлекательное, то почему нет? Опыт показывает, что по мере становления на рынке к тебе хотят приходить опытные люди с большим бэкграундом. В то же время сейчас опытный айтишник имеет возможность выбирать место работы, поскольку от отсутствия предложений и низкой зарплаты не страдает.

Расскажи о своих основных проектах, над которыми сейчас работаешь и новых направлениях, если они есть.

Мы сейчас сфокусированы на цифровизации транспорта. Есть такая концепция – интеллектуальные транспортные системы. Мы хотим на мировом уровне быть экспертами по созданию таких систем. Это набор решений, которые должны сделать наши дороги безопаснее, а граждан - мобильнее. Есть простой критерий: сколько километров все машины проезжают за день и сколько человек передвигается по дорогам города. Задача – сделать так, чтобы город обеспечивал гражданам мобильность, как любую другую услугу. Мы инвестируем в платформу, которая делает это качественно и быстро с большими данными, в технологии цифрового зрения, в датчики, в детекторы, чтобы дороги были так же оцифрованы, как любой сайт в интернете.

Второе направление – это образование. Мы планируем инвестировать больше ресурсов в этот сегмент дальше, поскольку то, что нами уже сделано, оказалось крайне востребованным. Это формирует спрос на технологическое развитие.

Достаточно широкий круг работ предстоит и в области культуры. Это главным образом онлайн-стриминги. Мы обучаем учреждения культуры жить в онлайне и помогаем им привлекать людей. Наша задача – сделать цифровой профиль человека, который посещает культурные и спортивные мероприятия, и цифровой профиль учреждения культуры или спорта, а затем соединить их, сделать как можно больше «цифровых пар», чтобы они были интересны друг другу. Сейчас появилась функция виртуального посещения, что открывает большое число возможностей.

Выходит, «коронакризис» для тебя вовсе не кризис?

Что сказать, планов много, и задача – все их реализовать. Хотелось бы, чтобы результат всем понравился и был востребованным. Кризис поляризует проблему и помогает выкристаллизовать новые возможности.